В детском стойбище «Мань Ускве» завершилась мастеровая смена, в рамках которой мастера народных ремесел и промыслов обучали своих юных учеников. Общение за работой всегда интересно. А еще интереснее беседовать с профессионалами своего дела, которые готовы поделиться своими мыслями. Предлагаем вашему вниманию беседу с заведующим сектором музейных программ и проектов этнографического музея под открытым небом «Торум Маа», преподавателем мужского ремесла Вячеславом Кондиным. Это интервью – первое из цикла материалов «Диалоги в «Мань Ускве»
– Расскажите, какова цель вашего приезда в «Мань Ускве» и достигли ли вы ее?
– Я приезжаю в «Мань Ускве» уже не первый год, чтобы учить детей работать с берестой и деревом. В этот раз мы делали ножны из бересты. Когда-то даже анеевских манси называли «Саас сипаль», потому что они всегда ходили с берестяными ножнами. Этот предмет был очень распространен. Такие ножны по своей сути очень практичные. Времени на изготовление уходит не так много, необходимо всего два материала: береста и корень кедра. Дети учатся разделывать корень кедра, изготавливать полоски из него, очищать их, придавать нужную форму, удобную для шитья, а также работать с берестой. На мой взгляд, это не очень сложная работа. Этому может научиться каждый.
Здесь в основном ребятишки из мелких населенных пунктов. К слову, с такими гораздо проще работать, нежели с городскими. А вообще с детьми интересно работать. По итогу смены я вижу, что моя цель достигнута. Может, через какое-то время ребята забудут о том, чему здесь учились, но самое главное – они делали все своими руками, а руки никогда не забудут. Ручная память – она вечная. И даже если им лет через 10-15, к примеру, захочется сделать эти ножны, они воспроизведут все по ручной памяти
– Для вас «Мань Ускве» – это прежде всего работа?
– Для меня вообще любая командировка – это своеобразный отдых. Отдыхая, работаешь. И здесь так же: я и отдыхаю, и работаю. И самое главное – я передаю знания. Плох тот мастер, у которого нет ученика.
– Есть у вас здесь такие ученики, которые действительно «вкладываются» в обучение, стремятся добиться успеха в деле?
– Практически все ребята, которые работали со мной в эту смену, стремятся научиться новому, что очень радует. Стойбище само по себе обязывает учиться чему-либо. К слову, у детей здесь много и других обязательств, им нужно успевать все. И я ценю, что они стараются успевать и там, и тут, прикладывают усилия.
– Есть ли у вас какие-то замечания, предложения: что изменить в стойбище, в его работе и распорядке дня?
– У меня, к примеру, было слишком мало времени, чтобы мастерить. Ребята все время отвлекались: то им надо подготовиться к вечеру, то другие занятия появляются. Думаю, можно отобрать ребят, которым интересно заниматься, и работать с ними вплотную. Один-два дня с одними плотно поработать, а следующие два дня – с другими. И тогда они больше успеют сделать и больше запомнят.
– Вы часто упоминаете о важности сохранения родного языка. По вашему мнению, для чего его нужно сохранять?
– Человек должен знать свой язык, знать свою культуру. Я, конечно же, не знаю в совершенстве свой язык. По национальности я ханты, но мне кажется, что мансийский я знаю больше, чем хантыйский, потому что супруга часто разговаривает со мной на своем родном языке. Я специально ездил на родину к супруге, в деревню Хурумпауль, чтобы поучить мансийский язык. Думаю, если будешь знать хоть один язык, то в дальнейшем можно будет выучить и другой.
Как сказал Мартин Хайдеггер (немецкий философ-экзистенциалист и феноменолог), язык – это дом культуры, если мы потеряем язык, то мы потеряем свой быт.
– Что для вас главное в жизни? Какие у вас приоритеты?
– Я прежде всего практик. Мне нравится восстанавливать, делать реконструкции. В нашем музее есть реконструкция кузницы, в которой я преподаю, также есть баня, которую тоже реконструировал я, охотничьи ловушки, часть из которых появилась благодаря тому, что я провел семинар. Это все сохраняется. И многие люди, ведущие традиционный образ жизни, обращаются к нам в музей и учатся у нас. Представляете, в музей приходят учиться люди, чтобы воспроизвести то, что когда-то утратили. К примеру, навыки использования различных охотничьих и рыболовных ловушек.
И подобные выездные смены как раз и нужны, чтобы передавать знания, а не хранить их в музейном пространстве. Вдруг какой-нибудь апокалипсис случится (смеется), надо и руками что-то уметь делать – на технику надеяться страшно. Последние годы показали, что вообще ни на что нельзя надеяться – только на самого себя. Вдруг вернемся обратно в каменный век, поэтому надо уметь работать руками, надо восстанавливать наши традиционные ремесла. Пластик сегодня есть, а завтра его не будет: будем использовать бересту. Бетон, цемент есть, а завтра их нет: будем строить из дерева, как делали наши предки. Как раз эти знания и пригодятся.
– Вы живете в окружной столице. Есть ли в городе люди, ученики, которые хотят перенять ваш опыт?
– Это в основном сотрудники сектора музейных программ и проектов этнографического музея под открытым небом «Торум Маа». Мой коллега, научный сотрудник моего отдела Анатолий Брусницин как-то раз сказал: «У меня есть учитель – это Вячеслав Юрьевич Кондин. В этом музее он меня обучил практически всему, подарил солидный багаж знаний». И на самом деле я сотрудников моего сектора считаю своими учениками. Стараюсь никогда не жадничать – делюсь знаниями. Ведь если ты что-то знаешь, то будет грехом, если не передашь свой опыт.
– Несколько лет назад вы начали писать стихи, принимали участие в литературных конкурсах. Расскажите, когда рождаются ваши произведения?
– Вдохновение приходит, когда я остаюсь наедине с собой. Строчки рождаются на природе или в перерывах на работе: порой нескольких минут хватает для того, чтобы начать писать. Я долго не сочиняю, оно само приходит. Просто стараюсь побыстрее набросать мысли в заметках на телефоне либо записать на листок.
– Вы упомянули про отдых на природе. А у вас не было желания, например, вместо леса уехать на море?
– Желание ездить на море всегда есть. Отдыхать тоже надо. Но если только ненадолго. Иначе я начинаю скучать по своим инструментам, по тому, что нужно что-то делать. Максимум неделя отпуска, дольше я уже не могу. В этом году мы планируем с семьей поехать на море, прям жду не дождусь. И уверен, что когда приедем туда, я буду с нетерпением ждать, когда вернемся домой. К таким путешествиям мы уже привыкли, если год пропустим поездку на море, то потом чаще начинают болеть дети, да и сам чувствую, что нужен морской воздух.
– Как вы воспитываете своих детей: передаете свой опыт или считаете, что им рано еще познавать азы мужского ремесла?
– Я никогда не навязывал. Если им интересно, они придут, спросят. Бывают моменты, когда я дома что-нибудь строгаю, дочь проходит мимо, посмотрит – и начинает интересоваться, попросит нож. Я ей даю – и она потихоньку повторяет за мной. А сыновьям пока это не интересно. Я сам в детстве никогда не интересовался тем, что делал отец. Делает и делает – а мне не до этого было. Думаю, что наступит возраст, когда им это будет нужно. Главное, чтобы не было поздно, а то эти знания я уже не смогу передать. Придется у кого-то спрашивать, будут дети локти кусать: «Почему в свое время я не спросил у отца?» Надо всегда учиться у отца. Надо все делать вовремя, стараться делать. Но никогда не навязывать. Если начнешь навязывать, из-под палки заставлять, это вызовет отторжение.
На занятия часто приходят дети, которые готовы все «схватить» и сделать сразу, которые ждут, что у них все получится, будто по взмаху волшебной палочки. Я их останавливаю и говорю, что сразу никогда не получится: надо не один порез на пальце оставить и не одну шишку набить, чтобы что-то сделать. У меня тоже не все сразу получилось. А некоторые ребятишки сидят в сторонке, наблюдают. Спрошу: «Будешь делать?», а он отвечает: «Нет, я посмотрю». И я не навязываю. Глядишь, через какое-то время ребенок, который наблюдал, сам начинает делать, и у него получается с первого раза очень хорошо. Потому что он сразу же не хватается, а потихонечку смотрит, наблюдает и сравнивает.
– Ваше мнение о работе детского стойбища «Мань Ускве»?
– «Мань Ускве» – это единственное стойбище, которое работает. Когда-то был настоящий бум стойбищ, все работали, обучали детей, но сейчас такого нет. Я хочу пожелать, чтобы другие стойбища, вдохновляясь примером «Мань Ускве», тоже возрождались. Потому что детей надо занимать, а тем более сейчас – в нашем компьютерном мире. Важно, чтобы ребята отлучались от этих гаджетов, от компьютеров. Они найдут в любом случае время для игр, но, сидя перед компьютером, они упускают самое главное – знания наших предков, а подобные стойбища обучают детей, прививают им любовь к традиционному. Да, согласен, что современность – это хорошо, но нельзя забывать про свои корни, о том, что делали наши предки. Надо всячески стараться, чтобы сохранить культуру, причем не только в музейных пространствах. Важна практика, чтобы люди владели ремеслом. Пока есть мастера, надо стремиться к этому, а то постепенно уйдут и народ, и язык. И будем мы только в музее, как экспонаты. Вернее, народы-то сами останутся, точнее, их названия – ханты, манси, а вот знаний и умений уже не будет. Надо стремиться и учиться. Сейчас проводится много мастер-классов по традиционным ремеслам, но детей там очень мало. А прежде всего нужно обучать ребят. И в стойбище «Мань Ускве» дети действительно обучаются, многие потом даже остаются, становятся преподавателями здесь же, это очень хорошо, это преемственность поколений.
И, как я говорил раньше, плох тот мастер, у которого нет учеников. Желаю, чтобы у каждого местного мастера были ученики!
